Ожившие в бронзе
В мордовском Атяшеве перед Андреевским храмом, новым, освященным в 2015 году, торжественно открыт бронзовый памятник святому апостолу Андрею Первозванному, крестившему многие народы Земли. Его автор – заслуженный художник РФ, московский скульптор Елена Анатольевна Безбородова. Ее святой Андрей наполнен такой силой веры и знания о Христе, благодать от которых будто разлилась по всей округе…
Среди людей есть только одна категория избранных, пребывая в которой, человек может приблизиться к вечности. Это художники. Живописцы, графики, архитекторы, композиторы, писатели, кинематографисты, талантливые артисты, но прежде всего – скульпторы. Материал, с которым они работают, как правило, сам из вечности приходит, отдает себя суровым и нежным рукам скульптора и вновь восходит в вечность. Мрамор, например, – такой материал. Или гранит. Великий Степан Эрьзя любил «железные» породы деревьев. А кого-то в качестве «родителя» выбирает бронза. Скульптора Елену Безбородову именно она и выбрала.
Мамина тетя Матрена, стало быть, двоюродная бабушка девочки, вручную, стежок за стежком, шила для ее куклы лоскутное одеяло, подушечки, а для подушечек наволочки и, конечно, платьица, сарафанчики, штанишки для самой куклы. Роль двоюродных бабушек в истории прописана еще не до конца, хотя Диккенс с Гончаровым, кстати, писатели-ровесники, вон ведь каких дивных великанш – Бетси Тротвуд, бабушку Дэвида Копперфильда, и Татьяну Марковну Бережкову на эту тему вылепили, а все-таки для истории человечества недостаточно. Двоюродные бабки всю свою жизнь, часто неустроенную, готовы положить на воспитание внучатых племянников, а не то, чтобы пару часов в сутки.
Так они и сидели порой весь московский день напролет: рязанская баба Мотя и Алёнка. Бабуля уж и уставала, и в сон ее тянуло – но нельзя, раз Леночка тоже, как она, работает, и снова рязанка бралась за иголку, примечая, как ловкие пальчики Лены лепят и лепят что-то из мягкого, отзывчивого на тепло рук пластилина. «Я все время лепила, лепила с трех лет, — вспоминает Елена. — Вот как мне дали в три года пластилин, я начала лепить. Постоянно делала игрушки себе, всяких там человечков. Лепила кирпичики и из них строила замки… Теперь я понимаю, что некая способность изначально была, потому что делала я сложные вещи, хотя никто мне ничего не показывал».
Две женщины, маленькая и большая, учили друг друга труду в самом трудном его свойстве – усидчивости.
Тогда Лена, конечно, и представить себе не могла, что именно это качество характера, а не только выявившийся талант поможет ей достичь вершин, которые и мужчина не всякий возьмет.
Она в то время, когда еще и в школу не ходила, хотела стать сказочником. Тоже не простая профессия, тоже, между прочим, на века. Но судьба смотрела в другую сторону.
И повела, повела… Чудо, как хороши еще студенческие, а также более поздние графические работы Елены Безбородовой («Сашка», например, или «портреты» коряг, деревень, старых олив). У нее много прекрасных произведений из гипса («Народный художник РФ Корбаков В.Н.»), из шамота («Солнце садится», «Музыка моря»), даже из алюминия («Пони»). Ее бетонных вологодских баб можно рассматривать не то что любуясь работой или пытаясь понять, как это сделано, нет, не только – но постигая разом всю судьбу, весь характер простой русской женщины: он и серьезный – а готова выпить и расслабиться от души, он и резкий – но только для того, чтобы дело делалось по уму, он и злой – а пойми ты ее, бабу эту, столько пережившую, часто одинокую, вчитайся в нее, как в молитву, разберись, помирись – куда и злоба ее денется, разве что останется злость, но и та не навсегда… Вполне можно назвать творческим поиском это нащупывание своего материала: бетон, металл, дерево? – для воплощения замыслов, но очень уж он был тяжел, этот поиск, в самом прямом смысле слова. Мужская работа.
Так и пришла Елена, в конце концов, к изяществу бронзы. И герои ее к тому времени поменялись, много их явилось из мифов, из легенд, а то и из природы («Козлик рогатый», увеличенные изображения стрекозы, бабочки, зеленой кобылки – это кузнечик такой из детства многих людей, многозначительная «Охота», в которой художница тонко намекает на то, что человек по отношению к живому миру ничуть не менее хищник, чем языкастый варан). Характерным признаком ее стиля вдруг обозначилась летящая парабола – не раз изогнутая, танцующая, но всегда естественная, потому что искусственность, нарочитость Безбородова не любит, а ищет искренность, которую найти сейчас можно разве что у малых детей и живой природы.
Да, бронза – полет. Непременные приглушенные отсветы при малейшем источнике света. Совершенство. Но работать легче совсем не стало. Не все это знают, но бронза требует еще больших усилий от скульптора, чем камень.
Сначала Елена лепит модель из специального пластилина или из глины, если композиция крупная. Затем, если фигура «движется» в пространстве, как, например, «Актеон и Меланиппа», варит каркас из проволоки, вырезает и приспосабливает к каркасу картонные шаблоны, чтобы увидеть задуманное в целом. После пластилина снимается гипсовая форма. В полую гипсовую форму заливается искусственный воск. Восковка тоже внутри полая. В ней дорабатываются швы. Лишь после этого восковка доставляется в литейный цех завода, где делают отливку из бронзы, а там тоже своя технология в несколько этапов. И только потом скульптор дорабатывает свою композицию: производит совсем не безопасную для здоровья процедуру шлифовки, когда работать приходится в респираторе.
Еще несколько операций, и можно со скульптуры «снять покрывало». И тут начинается чудо собственной жизни изваяния из металла. Бронза в руках Елены становится разноцветной, хотя и в границах естественных для этого сплава цветов. В небольшой композиции «Снятие с креста» проступил голубой цвет пасмури. Переливы туники знаменитой балерины (в скульптурном портрете «Анна Павлова», подаренном Российской Федерацией Александрийской библиотеке в Египте вместе с тремя тысячами книг) и складки одежд отца-настоятеля в скульптуре «Последний монах Старого Валаама, настоятель Ново-Валаамского монастыря архимандрит Симфориан» приобрели яркий оттенок французской яри-медянки. В «Деметре», греческой богине плодородия, плоды на дереве стали почти золотыми, листья – темно-зелеными, а посеребренные журавли в фонтане усадьбы «Покровское-Глебово» – благородного серого цвета. И все это – бронза.
– Когда вы захотели стать скульптором, вы уже знали, что технологически это будет настолько сложно, что придется полюбить сам процесс? – интересуюсь я.
– Нет. Я вообще ничего не знала. Я родилась в семье инженеров, что я могла знать о скульптуре?
В альбоме произведений заслуженного художника РФ Елены Безбородовой фотографии ее родителей. У строгой и милой мамы чуть недоверчивый взгляд. Папа – русский Хью Грант – и не догадывается, что он красавец.
…Я вновь подхожу к двум ее скульптурным портретам композитора Сергея Рахманинова, моим любимым. Его глаза выражают неустанную мысль, его руки с длинными сильными пианистическими пальцами – и при жизни известные всему миру – так выразительны и надежны, что до них, до рук гения, хочется дотронуться, чтобы перенять силу.
– К сожалению, в тех книгах, которые я читала о Сергее Васильевиче в советское время, не очень-то освещалась его религиозность, хотя он был глубоко верующим, православным человеком. А потому для меня он самый близкий. Я чувствую русскость его, именно русскость. Чайковского тоже люблю, и Бетховена люблю, Баха, Вивальди… Но Рахманинов – родное.
Ее «родное», связанное с Христом и православием, пришло к ней не сразу, не с детства, но все-таки пришло, да так, что когда в 90-х восстанавливали храм Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня в Москве на Чистом Вражке и обратились к ней, уже тогда известному, хотя и молодому скульптору, с просьбой сделать «Распятие с Предстоящими», и она его сделала и установила, – выполненное ею в дереве и гипсе Распятие вдруг замироточило, а потом еще раз!
Двенадцать лет назад Елену Безбородову пригласили поучаствовать в выставке разных художников, которую устраивал выставочный зал на Тишинке. К соседу по экспозиции пришел пожилой человек. Потом он заглянул к Елене. И сразу впился взглядом в ее «Танцующих журавлей» – в проект фонтана, который установлен в усадьбе Покровское-Глебово, перевел глаза на Елену и заявил:
– Я вижу, что вы можете воплотить ту идею, которая мне пришла в голову.
Посетитель оказался потрясающим человеком. Заслуженный архитектор РСФСР Александр Иванович Шипков собственной персоной. А известен он был в свое время всему Союзу ССР тем, что про него Сергей Герасимов, известный советский кинорежиссер, снял в 70-х годах ставший культовым фильм «Любить человека», где его, Шипкова, по фильму Дмитрия Калмыкова, сыграл Анатолий Солоницын. В свое время, окончив МАРХИ, Шипков с женой уехали на Север, чтобы превращать заполярный Норильск в город-сад. Именно Александр Иванович придумал стеклянные пирамиды, защищающие людей от жестокого холода. Фотографии этих пирамид были потом напечатаны во всех европейских журналах. Потом в Париже подобная пирамида была построена у входа в Лувр. Его работы знают и изучают во всех архитектурных институтах мира.
– …И вот зашел он ко мне на стенд и говорит: «Знаете, я тут как-то ночью просыпаюсь, и у меня прямо в голове слова из песни: «Не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей». Надо сделать такой памятник! Нашим отцам, дедам. У вас такие замечательные журавли, и вы – сделаете». Мы с ним обменялись телефонами и начали работать.
Справедливости ради следует сказать, что эта благая идея впервые пришла в голову Ю.И. Менякину, также заслуженному архитектору России, главному архитектору Саратова с 1962 по 1987 год. Юрий Иванович воплотил ее в жизнь. Давно, с 1982 года, «летит, летит по небу клин усталый» над Саратовом, над его Соколовой горой. Позже появились и другие памятники павшим с изображением журавлей. Но именно журавлей, уже летящих птиц.
Творческая православная мысль Елены Безбородовой несколько по-иному углубилась в музыку Яна Френкеля, в стихи Расула Гамзатова, у нее схвачен момент самого превращения, когда души людей, вылетая из их тел, обращаются в журавлей, тот самый момент перехода из живого в духовное...
Из физически живого воинства в духовное воинство.
– Моя основная мысль здесь, что солдаты не умерли...
Проект давно готов, его архитектурную часть выполнил А.И. Шипков, было очень много разговоров и чуть меньше обещаний. Все сводится к тому, что для того, чтобы поставить памятник, нужны место и деньги: владелец земли, который выделил бы место, и деньги для того, чтобы установить памятник. В наличии сейчас только проект и авторы. Но Елена Анатольевна надеется довести замысел до воплощения.
А пока – еще одна новая, поистине грандиозная идея. В августе 2016 года Преосвященнейший Вениамин, епископ Ардатовский и Атяшевский, совершив освящение скульптуры святого Андрея Первозванного работы Е.А. Безбородовой в Атяшеве, заговорил с ней о святителе Луке Крымском, в миру великом хирурге, докторе медицинских наук, лауреате Сталинской премии Валентине Феликсовиче Войно-Ясенецком, который пострадал за веру, мучился в тюрьмах и ссылках и не переставал оперировать людей, будучи при этом уже епископом Русской православной церкви. «Было бы очень здорово поставить в Ардатове памятник архиепископу Луке…, – сказал Елене епископ Вениамин. — Он там начинал свою гражданскую врачебную деятельность».
– И я, вернувшись в Москву, сразу стала делать эскизы. Никакого заказа у меня еще нет, но я делаю, потому что меня это волнует, – рассказывает Елена.
…Сегодня рабочая модель памятника готова.
Татьяна Корсакова